О фатальных датах и цифрах (Песня о поэтах)

Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,

А если в точный срок, так в полной мере.

На цифре 26 один шагнул под пистолет,

Другой же в петлю слазил в "Англетере".

А 33 - Христу. Он был поэт, он говорил:

Да не убий. Убьешь - везде найду, мол.

Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,

Чтоб не писал и ни о чем не думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.

Вот и сейчас, как холодом подуло.

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,

И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37? - Коварен бог.

Ребром вопрос поставил: или-или

На этом рубеже легли и Байрон и Рембо,

А нынешние как-то проскочили.

Дуэль не состоялась иль перенесена.

А в 33 - распяли, но не сильно.

А в 37 - не кровь, да что там кровь, и седина

Испачкала виски не так обильно.

Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.

Терпенье, психопаты и кликуши.

Поэты ходят пятками по лезвию ножа

И режут в кровь свои босые души.

На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е"

Укоротить поэта. Вывод ясен.

И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,

Зарезанный за то, что был опасен.

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:

Томитесь, как наложницы в гареме...

Срок жизни увеличился. И, может быть, концы

Поэтов отодвинулись на время.

Да, правда, шея длинная - приманка для петли,

И грудь - мишень для стрел, но не спешите:

Ушедшие не датами бессмертье обрели,

Так что живых не очень торопите.